День третий

            Не успела захлопнуться дверь, как зазвонил телефон. Марк забыл его выключить с ночи, как он делал по обычаю последних дней. Он посмотрел на монитор, звонила Эля.

            «Она раньше первой не звонила, - подумал Марк, - наверное, объявит о решении расстаться…»

            - Алло.

            - Привет Марк, - голос звучал ровно и немного торжественно, - Как поживаешь? Тебя не видно в институте, у тебя все нормально?

            - Да, как сказать… не совсем… Элька я так рад тебя слышать!!! Я так соскучился! Я как будто не слышал тебя целую вечность. А ты в институте?

            - Я, - она сделала многозначительную паузу, - у тебя под подъездом!!! А вот и сестра вышла. Сейчас я поздороваюсь с Юлей. Не ложи трубку…

            Юля привет, что этот оболтус дома. Принесла ему последнюю деталь с кафедры БЖД*… (БЖД – безопасность жизнедеятельности) 

            …Ну что, мне можно войти?

            - Конечно радость моя!!! Я ставлю чайник и бегу тебя встречать.

            От радости он готов был прыгать словно дитя. Марк открыл дверь, он слышал как вызвали лифт. По звуку движения он мог определить где он находится…3, 4, 5, 6, 7 – лифт раскрылся и вышла она. Она была нарядна и светла, свежа, как белая роза.

            Марк улыбнулся на все 32 зуба. Элеонора казалась ему олицетворением прозрачного неба, до того была хороша. Он взял ее руки и притянул к себе. Марк закрыл дверь и они слились в объятиях, целуя губы, брови, глаза, уши…

            Он поцеловал ее и во все стороны полетели части туалета: куртка, блуза, футболка, ремни… и все, что мешало их чувствам освободиться…

*  *  *  

Элеонора «ни словом, ни духом» не обмолвилась о положении вещей. Марку было удивительно, что она ни о чем его не спрашивает, словно читая мысли.

Ее глаза говорили: «Я все знаю, все понимаю, об этом ни слова». «С ней сегодня так легко, как в самом начале», - подумал Марк. Он был так благодарен ей, что не мог подыскать нужных слов. Но как оказалось, что необычных и выдуманных слов совсем не понадобилось – все было естественно и крылато.

Сегодня все - Эля, ее вид, ее глаза, полуобнаженная ножка, прикрытая простынею, выглядели тонкими и пикантными. Она лежала, листая книги, которые кипой валялись у его кровати. Марк сварил кофе и принес две чашки, присаживаясь на кровать. Он поделился своим открытием Сатпрема: «Методы интегральной йоги… Покой на ментальном уровне. Но покой не покойный, а деятельный. Быть спокойным среди бушующих стихий. Покой среди войны – летящих самолетов и проезжающих мимо танков – это в теории.

Практически, это не один пуд соли надо съесть, чтобы достичь такого уровня. Медитация всюду – в вагоне метро, в многолюдных местах... Описывают, что волной покоя можно остановить разъяренную толпу. Ты вспомни Иисуса, который усмиряет толпу, которая побивает камнями падшую женщину: «Выйди, кто без греха…???». Но это слова Господина, а вот смертным дана ли такая сила и возможно ли, таким образом приручить ее?»

- Философ мой, - ставя чашку с кофе, она прильнула к нему, - Иди скорей же, я успокою тебя…    

Элеонора вытащила его на улицу. Был яркий ослепительный день. Солнышко играло отражаясь на свежей листве. Вокруг все дышало и стремилось быть. Птичьи стайки ватагами, переливались трелями, воодушевленные теплым ветерком. На улицу как по команде высыпали люди. Неспешно прогуливаясь, они одаривали друг друга улыбками.

Сплошь и рядом можно было увидеть прекрасные джентльменские жесты. Все старались уступить и быть галантными. В трамваях без тяжести уступались места, без наставительных увещеваний кондуктора. При выходе из транспорта молодые люди подавали руку своим спутницам, а также и совсем незнакомые мужчины предлагали свои услуги женщинам, делая это так естественно, что женщины были не в силах отказать.

Они приехали в парк. Детвора кормила лебедей, бросая кусочки хлеба в пруд. Водные велосипеды неторопливо рассекали воды пруда. Фонтаны, к которым подъезжали велосипеды, переливались цветами, разбрызгивая радужные капли. У Марка было впечатление, что он все видит впервые. Все казалось ему неповторимым, даже сказочным – обычные, каждодневные явления, которые случаются повсеместно, вновь им были увидены и он начал вспоминать, что же он видел за последний месяц. Шприц угрожающе возник в его сознании. Нет, он все видел, но трезвое восприятие было всецело направленно на дозу, а уже после, некоторое расслабление в котором он мог что-то видеть. Сейчас все было по-другому. Марк попытался сделать несколько сдвижек в сознании и как ни странно все получилось: «Глаза мои видят и без наркотиков... Сердце мое стучит в унисон природе, не завися от дозы... Мои чувства могут испытывать радость, без укола... Я жив… Господи... Спасибо Тебе!!! Моя мысль разорвала узкий круг и может легко скользить в пространстве!!!»       

            Даже небольшие, пустячные движения сознания были для него большой победой. Словно беспомощное дитя он радовался, своим первым шажкам без наркотиков. Ему надо было вновь пройти путь становления, научиться жить. Не было внутренней тряски и он забывался, не чувствуя боли, радуясь всему увиденному.

            - Эля, мое солнышко, спасибо тебе за сегодняшний день. Я давно не испытывал простых чувств. Я уже забыл, когда видел свет Божий. Посмотри, как все чудесно – природа оживает, зеленеет трава, деревья покрылись листвой. Как «ярко» пахнет земля, начиная дышать.

            Я не хочу наматывать на себя никаких желаний, я не хочу сдерживать себя. Мне сейчас не нужны рубежи, потому что, сдавливая себя, достигнув какой-либо отметки, вновь срываешься «как с цепи». Я радуюсь здесь и сейчас. Я счастлив, что ты рядом со мной и я могу тебе это сказать…

            Кстати, а как твой диплом?

            - Диплом в порядке, пишу объяснительную записку… но, сейчас не об этом. Я ждала, когда ты сам начнешь этот разговор. Мне нужно сказать тебе несколько слов. Ты в курсе, что Дэна отчислили…? Толковый парень, проучился пять лет, а теперь все насмарку…

            - Нет, я не слышал. Я в шоке. Родители выгонят его из дома, они так ждали, когда он закончит учиться. Отец подыскал ему хорошее место, и вот – «здрасти, пожалуйста». А ты не знаешь, что там с ментовкой развязался?

            - Я слышала, что отец его вытащит, а потом отфутболит на свои хлеба… А там, Бог его знает. Но опять же, я не об этом. Как ты дальше думаешь жить?

            - Планирую дипломироваться, а дальше будет видно… Впрочем, я тоже не об этом, ведь ты другое хотела услышать... Если ты будешь со мной, все будет в порядке. Жить хочу, детей хочу, машину хочу, работу хорошую… – если коротко, и так далее!

            - Ты вправе распоряжаться своей жизнью, как тебе заблагорассудится. Я тебе не воспитатель, но ты мне очень дорог и я не могу оставаться в стороне. Заяц мой, ты можешь дать мне одно обещание?

            - Смотря какое, если оно мне под силу, я его выполню. Во всяком случае, приложу максимум усилий, чтобы сдержать его, если я его дам!!! Я вполне понимаю, чего оно будет касаться.

            - И чего же? Ты еще не выслушал меня до конца, а уже рассуждаешь вовсю. Я прошу тебя одного не отдавай меня никому!!! Ты можешь мне пообещать, что ты сохранишь меня?!! Ты понимаешь, каким ты должен быть сильным??? Я пойду за тобой, хоть на край света. Ты не подумай, что я навязываюсь, что не смогу сама. Я умею добиваться поставленной цели. Но ты мне нужен, я хочу быть за тобой, как за каменной стенной. Как с Богом, ты меня понимаешь???

            - Ну, Богом, я вряд ли стану... Им надо родиться. Но тебе обещаю, что я выросту, буду добиваться всего, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Буду тебе надежной защитой и верным плечом... Сейчас так случилось, что «верным плечом» являешься ты, и я этого никогда не забуду... Радость моя, я Люблю Тебя, - и он очень нежно и крепко обнял ее, хотя ему явно в данный момент самому хотелось быть под защитой, но сказанные слова возлагали на него ответственность и Марк собирался с силами.

            Они прошатались весь день по городу всюду встречая, проявления Любви. Им то и дело на встречу попадались влюбленные парочки, которые бесшабашно целовались на улице, словно застигнутые врасплох. Счастливые мамы с колясками, веселая молодежь с безапелляционным заявлением: «Лето на носу, так и хочется добавить – каникулы. Море с его лазурными пляжами, шоколадными девочками, с танцами до утра, ночными купаниями и бесконечной романтикой…»

Ночь

            Так жарко они никогда не прощались. Их руки не разжимались. Отпуская ее, Марк отрывал от себя часть сердца, его светлую красивую половину, без которой он не видел смысла жить. Даже не видя ее он ощущал, что она рядом. Он чувствовал тепло ее рук, дорожил запахом ее тела. Движения души были связаны с ней и были словно монолит. Он понимал, что если вдруг ему станет больно, Элеонора это почувствует, эта боль отразится на ней. В связи с этим он вдруг понял, что не имеет право на боль, на негативные чувства, на отчаяние. Ведь они, как ему виделось, совершили некое действие, даже, наверное, священнодействие, которое делало их одним. То, что нельзя закрепить какими-то ни было печатями, обрядами, бракосочетанием. Давая обещание быть вместе навсегда, они принимали друг друга, в будущем лишь подтвердив это официально.

            Посадив Элеонору на маршрутку, ему захотелось еще прогуляться. Марк решил пройти через парк и ехать домой с проспекта Кирова. В парке увидев свободную скамейку он решил присесть покурить, чтобы пройти весь этот день заново.

Когда он остался один, на него вновь нахлынули мысли о наркотиках. Марк посмотрел на часы, было половина восьмого: «Юля уже дома, об этом не может быть и речи…», - размышлял он, откидывая в сторону мысль о том, что сейчас можно приготовить раствор. Но, казалось, что тому, кто на него давит, было достаточно, просто согласия, чтобы Марк ждал случая.    

Он закурил сигарету, пытаясь расслабиться. Прикрыв глаза, он нежился в лучах заходящего солнца. Впереди была ночь полная тревог. Ему предстояло сделать окончательный выбор, будет ли он личностью. Сможет ли он найти выход в сложившейся ситуации? Станет ли он тем, кто он есть?

Он прекрасно понимал, что это большей частью зависит от него, от его решимости, от силы воли. Также он возлагал свои надежды на Бога, которого почти не знал, считая, что Он, таинственным образом является его Другом, Спасителем на этом островке многомиллионного города. Оставшись один он осознал, что все кого он знает, не могут быть крепче Его, ведь у каждого есть свои слабости, и только Он может быть «поруч»* (рядом) всегда.

Он прокрутил день с самого начала и пришел к выводу, что таким чудесным образом, его не смог бы построить никто, кроме Него. В том состоянии в котором находился Марк, состоянии граничащем с полным отчаянием: его нервная система готова была дать сбой, психологическое напряжение – третья ночь без сна…, желание уколоться…, все было на грани срыва. Но магия этого дня давала ему шанс, вернуться к нормальной жизни.

За эти три дня он совсем не обращал внимания на свою внешность, но когда Эля пересекла порог его дома, Марку захотелось побриться, привести себя в порядок, сменить имидж, хорошенько выкупаться. Вообще, посмотрев на себя в зеркало он решил, что окончательно зарос и ему надо подстричься.  

Эти, казалось бы, простые, неказистые решения положительно сказывались на состоянии Марка. В них он забывал о своем навязчивом желании. Разные мысли роились в его сознании, в памяти четко вырисовался образ Дэна: «Да, пацан нажил себе серьезную проблему в конце учебы... Хотя бы Влад не привел хвост к моей норе…»

По алее полз, останавливаясь и проваливаясь в ямы наркотического состояния, один тип. Однажды по стечению обстоятельств компания Марка столкнулась с братвой из соседнего района. Город в весеннюю пору находился в некотором «сырьевом голоде». Казалось, что при желании можно купить слона, но найти солому* (маковая соломка) было за гранью возможного. Согретые новым поступлением с Западной Украины их команда имела дефицит в ангидриде. После длительных переговоров, был приобретен стакан маковой соломы, якобы со стороны, дабы в будущем не иметь хвостов, в обмен на несколько точек* (миллилитров) ангидрида. Но как оказалось, что ангидрида было всего несколько точек* и они приняли решение, разварить стакан вместе на их хате. Весь маршрут к месту был зашифрован донельзя. Они петляли и обходили дома, ныряя в лабиринты частного сектора и высотных домов, ни разу не выйдя к центральным улицам, трамвайным путям и вообще к местам, которые могли бы легко запомниться.

Один из ребят в компании Марка, Ру, вместе с хозяином «квартиры» (это была небольшая халупа в частном секторе) и высокая сухопарая дама, выдвинулись готовить раствор.

  Марк и еще несколько представителей стороны «хозяев поля» остались на улице ждать, когда будет готов рубин* (так в некоторых кругах называют раствор опия). За то время, которое Марк был с попутчиками, они рассказали массу историй о «райских долинах» и «безбрежных» маковых полях, на которых им довелось побывать в сезон.

Но Марка заинтересовала, лишь одна история, касавшаяся сухопарой дамы. Рассказывал Витэк, так он представился при знакомстве. «Странно, при чем же здесь бытовая техника…? – мелькнуло в голове у Марка.

- Так вот, Ира…(так звали девушку). Ты знаешь, какой у нее дозняк* (доза)?

            Вопрос был явно риторический и Марк, лишь пожав плечами, ответил:

            - Нет, откуда я могу это знать…

            - Ирка, прокалывает себе в сутки 14 кубов... Это в худшем случае, а если все срастается, то и все 18…

- Ну, это страшно даже подумать... А где она берет бабло* (сленг – деньги)?

- Вот об этом я и хочу рассказать... Ирка с интеллигентной семьи…, - начало явно не вязалось с образом наркоманки, - Ее родители хорошо упакованы, папа директор училища, а мама где-то в обладминистрации заведует сектором культуры. Поверь мне, мы как-то были у нее на хате, там все под старину – мебель, громадные резные стеллажи для книг, ручной работы, раритетные вещички – типа яиц Фаберже, китайские вазы, как говорит средневековые. Каждая из таких вещей стоит состояния, которые нам и не снились. Ну то, что в доме все укомплектовано электроникой по последнему слову техники, так это само собой разумеющееся.

Она потихоньку выносит старинные книги из дома и продает их по дешевке, чтобы поддерживать дозу. Родители уже неоднократно отправаляли ее в современные клиники, которые божились, что избавят ее от зависимости, но все голяк. Она выходит, не двигается, (сленг – не колется)  какое-то время, а потом опять попадает в движняк* (сленг – поиск наркотиков).

Что там только не делали, и колдунов вызывали и бабки ворожили, не дошло только до гуру из Гималаев, все без толку…

Ирка сама этого не хочет, а если нет решения, врачи и доктора – это мертвому припарки.

- А как она попала в этот круг? Ведь странно, при наличии денег ее могли отправить куда-нибудь в Кембридж учиться, я не говорю уже о местных заведениях, увлечь ее рисованием, скажем, или бальными танцами, фитнес-клубами  или игрой на валютной бирже…?

- Ан, вот нет, ничего ей кроме дозняка не надо. Родители сами ее присадили на наркоту... Как это не звучит нелепо, но это факт. В их доме собирался, так называемый бомонд, обсуждали новые «твиры» художников последнего поколения, цитировали Ницше и стихи новоиспеченных гениев, музицировали на скрипках и виолончели – короче развлекались. А в перерывах между дискуссиями нюхали коку* (кокаин). Все это происходило под строжайшим секретом, Иру пытались изолировать и скрыть подноготную, афишируя лишь внешнюю сторону вопроса. Но ей казалось странным поведение взрослых – неестественное возбуждение некоторых ораторов, такие яркие образы описываемые ими…

Глубокие философские истины и прозрения, страстная игра на фортепьяно, все выглядело настолько продвинутым. Она постепенно стала влюбляться в этот круг, искусственно созданного интеллекта…

А потом однажды она нашла ключ к разгадке, отыскав среди книг пакетик с белым порошком. Она попробовала его на вкус, а после на нюх, думая, что это мука... а через некоторое время и сама стала цитировать Ницше и Шопенгауэра…

Но как оказалось, что философия скучная вещь,… а порошок гораздо интереснее, чем высокопарные слова незнакомых ей людей. Она вдруг и сама решила, что может быть одной из личностей, меняющих ход истории и начала, ты правильно заметил Марк, рисовать. Я конечно не критик, но мне ее мазня явно не нравится.

А после она заметила, что без дозы нет «вдохновения», нет твердой руки и объема рисуемых произведений…

По началу родители радовались новому увлечению своей дочери, поддерживая ее материально, всячески продвигая ее первые «малюнки».

Финансы, даваемые родителями тратились на поиски «вдохновения» и очень скоро это заметили опытные родители.

Ире обрезали в деньгах, как предупреждение, что она идет в неправильном направлении. Но более мягкий отец нет-нет, да и подкидывал ей капусты* (сленг – деньги), предварительно взяв с нее обещание, что она больше не будет употреблять…

…Но что уговоры, когда нет «вдохновения» и все начиналось с начала... А как-то ей предложили уколоться, сказав, что есть более утонченные и изысканные удовольствия. Первым опытом был фен* (разновидность наркотиков) и она впервые увидела «космос и небожителей», а потом познала все тайны «настоящего секса».

Были разные смеси наркотических веществ, пока она не поняла, что вляпалась основательно. Оказалось, что ширка* (раствор опия), одно из «дешевых и сердитых» зелий. И она перешла на ширяево и стала потихоньку выносить «дом».

Она пропадала на целые месяцы и вновь появлялась. У нее стали появляться «хвосты», которые помогали ей раздобыть зелье, взамен просили несколько кубов опия, и очень скоро она стала своей в компании наркоманов.

Вообще она красивая девочка… была, - сказал задумчиво Витэк, - С блестящей внешностью, она всегда хорошо одевалась, резко отличаясь от своих «благодетелей». Мы быстро заметили видную девку и, видя, что ее зачастую разводят, пригрели в компании. Теперь стараемся не отпускать ее в свободные движения, оставляя поиск и договоры-разговоры при себе, чтобы ее вновь не налунявили* (сленг - обман).

Вот так и живем... Когда мы ее подогреваем по возможности, а частенько у нее появляются деньги и она нас взгревает…

*  *  *

В доме происходили шевеления, которые отображались в оконном проеме отбрасываемыми тенями. Вдруг на входной двери несколько раз повернулся замок, создавая специфический звук, который эхом откликнулся в ночной глуши.

Марк решил, что это сигнал заходить, но его остановили недавние собеседники, сказав, что их позовут, когда все будет готово, продолжая рассказ:

- Сейчас она высохла, раньше была тонкая штучка…

Двери распахнулись и из нее показались Ру и хозяин хаты. Второй нес на улицу миску. Все взгляды были устремлены на него. Он поставил миску с содержимым на землю и шепотом обратился к Рубрехту:

- Поджигай…

Ру зажег спичку и, сторонясь миски, бросил ее во внутрь. Столб пламени взвился вверх, чуть было, не коснувшись нижних веток деревьев у дома. Когда содержимое было выпалено, они вновь зашли в дом, дважды щелкнув замком.

            - Марк, да ты и сам все увидишь, - сказал Витэк задумчиво, - я имею в виду Иру... Присмотрись к ее лицу, правильные черты, спесь, но это, наверное, генетическое… хорошо поставленная речь…

            Щелкнул замок. В полоске света показался хозяин, кивком предлагая войти. Вереница по очереди стала подтягиваться в хату. Они вошли в дом. Интерьер составляла газовая плита, старомодный столовский стол и несколько табуретов. В углу стоял древний диван с отвалившейся боковушкой, на котором валялись потертые диванные подушки и грязный плюшевый медведь. На полу в ряд стояли трехлитровые банки с мутными стеклами. Окна были занавешены шторами, о которые хозяин регулярно вытирал руки.

            На столе, словно медицинский инструмент были разложены шприцы разных калибров и вата. А также миска с высушенным опием на дне. Хозяин дома, его звали Сергей, спрашивал у компании, сколько заливать воды:

- Витэк ты двушку* (сленг – два куба) … Ира, ты как обычно… Пацаны, - обратился он Ру и Марку, - Вам сколько?

- Наших три, - ответил Марк, доставая свои машины* (сленг - шприц).

По традиции первым прокалывал варщик, так как если раствор был грязным и кидал, за это ответственность нес кухарь* (сленг – изготовитель). Сергей укололся, зажимая вену, его лицо залилось краской. Он прикрыл  глаза, переживая приход. Тягучим голос он попросил поджечь сигарету.      

Марк выбрал себе двушку и куб Рубрэхту.

- Ну, как? – спросил Марк у Сергея.

- Потяге, нормалек…, - ответил он, не открывая глаз.

Когда были выбраны гостевые, миска вновь перешла в распоряжение Сергея. Он набрал 2,5 куба и сказал Ире: «Готовься». Ира начала стягивать свитер. Она была в майке. Зрелище, которое предстало их взору, действительно было выше среднего. Руки больше походили на кости обтянутые кожей. На руках не было ни одного живого места – все вены были истоптаны дорогами* (сленг – места от уколов). «Куда же она будет колоть? – пронеслось в голове у Марка, - все вены спрятаны…».

Она ловкими движениями составила вместе два табурета и улеглась на них, поднимая вверх правую руку. Других вен, кроме как под мышкой обнаружить не удалось. Сергей взял контроль, и шприц наполнился бурой кровью, он начал вводить опий. Ира попросила сделать инъекцию с ветерком и, пролежав еще несколько мгновений, поднялась, как ни в чем не бывало, и закурила сигарету. Затем, все присутствующие по очереди вели раствор.

Вторяк* (сленг – использованная маковая соломка) оставили местной братве, поблагодарив за совместное действие. Ира достала пилочку для ногтей и углубилась в это занятие, не замечая никого вокруг. Конечно, после увиденного она вряд ли могла вызывать сексуальные чувства, но все-таки шарм в ней присутствовал. Загнанное под самый плинтус обаяние проглядывало в ней и виделось утонченное создание, когда-то потерявшее «покров». Все это лишь вызывало сожаление.

Марк и Рубрэхт попрощались с компанией, оставив один связной телефон, на случай экстренной необходимости.

…И вот, этот тип, который продвигался по алее, был никто иной, как Витэк. Когда он останавливался, словно подсаживаясь, он казался настолько беззащитным, что Марк решил его остановить и предупредить об опасности: «Ведь примут*(сленг – заберут) же, Кренделя…»

Он несколько раз пробуждался, действуя, словно механическая пружина, походя на выключатель электрочайника, который, закипая, разжимается с периодичностью соответствующей определенному временному интервалу. У Марка пронеслись ассоциации с бытовым прибором и он вполне осознал природу его прозвища «Витэк».

Марк с дикостью подумал: «Неужели и он так выглядит со стороны?» и он быстрыми шагами подошел к Витэку и, стараясь не испугать его, заговорил:

- Брателло, ты смотри сейчас примут… Ты шо, так втыкать, пойдем, присядем на скамейку.

Витэк открыл глаза и долго не понимал, куда его тянут, а, пробудившись, заметил:

- Марк привет!!! Братуха, ты откуда нарисовался?

- Да от верблюда, сижу на лавочке, смотрю – плывет, создание. В таком состоянии сидел бы дома  вмыкал* (сленг). Куда тебя понесло?

- Ирке несу пару кубов!!! Она там погибает…

- Ты сейчас ментам «отнесешь» пару кубов, а не Ирке, а заодно, придавят и Ирку сольешь*…

- Не могу, обещал прийти!!!

- Посиди «трохи», приди в себя, повтыкай по малой, а потом, снова пойдешь.

Когда появился собеседник Витэк быстро собрался и, найдя, как говорят «свободные уши», вновь продолжил рассказы о маковых полях. Марк убедился, что Витэк может продолжать идти, провел его на маршрутку и сам поехал домой.

*  *  *

Придя, домой, Марк выслушал тираду от сестры о том, что он совсем ничего не делает по дому, и вообще забросил учебу, а в частности – еду себе не готовит, посуду не моет, стирается редко, диплом не открывает…

Спорить не было сил и он отмахнувшись пошел к себе в комнату. Ощутив вокруг себя знакомую обстановку Марк сильно потяжелел, она была ему ненавистна. На что бы он не посмотрел, все в нем вызывало напоминание о наркотиках.

В этот момент, вместо магнетизма какой он испытывал в отношении к маковой соломке, появился темный, ничем не обозначенный, холодный страх. Он просто ее боялся, он боялся придавать мыслям о ней какие-либо очертания.

Иногда, выбившись из-под контроля скакуны-мысли рисовали самые мрачные картины: милицию с обыском в его доме, понятые – знакомые с родителями люди. Что они скажут, когда родители приедут с Севера... Омерзительное состояние нечистой совести и все тот же пожирающий страх.

Он быстро разложил постель, пытаясь переключиться на другие мысли. Но как он не старался, даже мысли об Элеоноре и проведенном дне, не приносили облегчения. Он включил лампу и схватился за Библию, как за спасательный круг. Марк даже не открыл ее, а закрытую, прижимал к груди, понимая, что не сможет читать.

Закрывая глаза он прижимал ее к сердцу, прося у Бога прощения и поддержки. Через какое-то время он стал успокаиваться, решив, что завтра обязательно избавится от «тяжелой ноши» в виде наркоты.

В эту ночь он вновь не сомкнул глаз, тщетно пытаясь уснуть. Он несколько раз бегал в ванну, чтобы помыть руки, считая их по локоть грязными и недостойными прикасаться к Библии. Но разве можно было смыть места уколов, которые синяками выделялись на руке.

Он вспомнил об Ире и дорогах* на ее руках и просил прощения и за нее, считая, что если он о  ком-то молится, что может быть и о нем, кто-то замолвит словечко.

Время ползло медленно словно  черепаха. Ему в какое-то мгновение показалось, что оно остановилось. Его надо было сдвинуть с мертвой точки, начав думать…